Мне снилась гигантская личинка - я встретила её у своей станции метро, на несуществующем газоне справа от самого здания. Около метра длиной, она ползала ужасающе быстро, и заискивающе-ласково говорила, чтобы я поделилась с ней своей оболочкой, ведь у меня такая хорошая оболочка. Я, не будь дура, понеслась прочь на всех парах, но я даже не успела разогнаться, как уже почувствовала её склизкое панцирное тело у себя под ногами. Её было не раздавить, я пыталась, но каким-то образом мне удалось сбежать.

А еще - какой-то непонятный мясной склад в заброшенном универсаме из ряда тех, что не очень большие и работают 24/7 - крупные куски сырого, твердого, скользкого, мороженого, мяса, блядь, они были везде, на всех полках, меня до сих пор тошнит!
Мама и отец в том сне решали, что будем есть на ужин и я слышала, она предлагала сварить мне вот того мертвого младенца и показывала на кусок - черт подери, это правда был младенец, без кожи и глаз, только мясо на косточках, местами покрытое слоем жирка. Я отказалась, а мой младший брат в том сне еще и посмеялся надо мной, типа "- боишься, да, испугалась?". Вся моя семья не видела в поедании человечины ничего странного...

И наконец, третий сон - что я аналог Золушки (т. е., простолюдинка, которая гарантированно становится женой принца к концу сказки), но живу в какой-то ирландской деревушке, что меня отравили и я уснула надолго, заколдованным сном. Еще изначально у меня был ребенок, совсем младенец. Никого не было дома, только я лежала в койке и ребенок был в колыбели рядом, он спал и не плакал.
Когда меня нашла карета, в которой сидели бледный принц в льдисто-голубом камзоле и толстый усатый герцог, они забрали меня, так как знали, что меня можно расколдовать, забрали сына. Проведя пальцем по моим губам, определили, что я слопала десерт перед тем, как заснуть, и, желая знать, чем же угощаются простолюдины, забрали с собой еще и десертов.
Уже во дворце меня расколдовали, и, пока я приходила в себя, герцог и принц уплетали все десерты и нахваливали их. Одним из тех десертов был странный, будто бы вылепленный из глины и покрашенный сверху дешевой глазурью цветок. "- Он серебряный." - со знанием дела и долей восхищения сказал герцог и они съели чертово серебро, приговаривая, как же это вкусно. Пока та, кем я была, лежала без сознания, я могла наблюдать за этими двумя со стороны, и помню, как еще удивилась - это же гребаный металл, как он может быть съедобным десертом?
Когда я, наконец, глаза открыла, то явно была не в себе. Ребенка унес принц куда-то, видимо, фрейлинам хвастаться, но мне и дела до него не было. Я осматривала всю громадную залу, обнюхивала стены, и как раз тогда, когда я открыла стоявший у стены лакированный деревянный шкаф и начала вылизывать зеленую полоску ткани на каком-то камзоле, пришел принц с моим дитём и стал пытаться отдать его мне, но я не понимала, чего он от меня хочет, зачем мне этот ребенок, и только посмотрела на него. А посмотрев в мои глаза, принц отшатнулся, на что герцог ответил: "- Она сейчас еще не совсем пришла в себя и, скорее, принцесса-призрак".
Я ничего не поняла и посмотрела на себя в зеркало - бледное угловатое лицо, темные волосы, убранные на затылок в какой-то замысловатый пучок, и глаза, у меня были мутные и водянистые зеленые глаза и они были полны густых белесых слез с мраморными белыми разводами.

D:
Меня чуть не стошнило, пока я это писала, что уж говорить о том, пока мне это снилось.